Говоря о переменах в католической монашеской жизни в России надо учитывать фактор постоянных изменений. Многократно изменялись границы государства российского, а также виды монашеской жизни. Из-за краткости изложения необходимо сделать некоторые упрощения и не входить в подробности.

1. История католического монашества до 1772 г.

Когда в X в. Русь принимала христианство, возникало там монашество в основном в традиции восточной, но также и западной, так как не было еще разделения Церкви. Разделение христианства в XI в. не повлияло сразу на противостояние на Руси христианства восточного и западного. Вследствие татарских наездов в XIII в. и расширения границ литовского государства, восточная Русь законсервировалась в своей восточной традиции, так как татары не трогали монастырей, а западная — попала под политическое влияние Литвы, Венгрии, Польши. В Великом Княжестве Литовском и в Галиции одновременно с монашеством восточным, развивалось монашество западное: доминиканцы, францисканцы и другие старые ордена, а с XVI в. иезуиты. Были также женские монастыри. Сеть латинских монастырей была довольно густая на территории сегодняшней Белоруссии и Украины. После Брестской унии (1596) на восточных землях Речи Посполитой оставались также многочисленные uреко-католические монастыри. Некоторые католические монастыри были и на землях сегодняшней России, так как ее земли входили в состав других государств: той же Речи Посполитой  или татарских ханатов. Конечно, особую историю имеет сегодняшняя Калининградская область, где христианизацию огнем и мечем проводил в XIII в. Тевтонский рыцарский орден, а в XVII  в., после секуляризации ордена, произошла протестантизация. Впоследствии, в Пруссии при католицизме осталась незначительная часть населения (на территории, впоследствии вошедшей в состав СССР – ок. 5 %), однако католические монастыри, хотя и немногочисленные, сохранились вплоть до 1945 г. Одна из женских конгрегации в Кенигсберге имела свой дом провинциальный.

2. Ликвидация официальной католической монашеской жизни в царской России.

В XVIII и XIX вв. наступило значительное расширение границ России и то в разных направлениях. В российском государстве, особенно после разделов Речи Посполитой, в конце XVIII в. оказались миллионы католиков и сотни мужских и женских монастырей с тысячами монашествующих латинского и греко-католического обряда. Надо сильно подчеркнуть, что католиками в России оказались представители подчиненных народов, для которых католическое вероисповедание было гарантией сохранения национального сознания. Труднее, конечно, приходилось греко-католикам. Свой отпечаток на церковной политике оставила во время своего длинного правления Екатерина II. Основные черты этой политики это стремление подчинить Католическую Церковь государственной власти и ликвидировать те структуры, которые могли бы этой политике помешать.

В значительном проценте во время Екатерины II ликвидировались структуры Греко-католической и Римско-католической Церкви. Это относится, прежде всего, к структурам орденов и к самим монастырям, которые были просто национализированы. Некоторое облегчение для католиков наступило во время правления Павла I и Александра I, чтобы обвернуться жестокими гонениями во время Николая I, когда-то полностью ликвидирована была Греко католическая Церковь, а Римско-католическая подверглась многочисленным ограничениям. Иезуиты, которых орден ликвидировал папа Климент XVI в 1773, сохранились, защищенные Екатериной II в России, которая не пожелала прислушаться папе Римскому, были окончательно изгнаны из России в 1820 г. и с тех времен постоянно накручивалась легенда об их особенной враждебности к России.

Освободительные восстания подчиненных народов против господства России на их землях, надежды поляков на Наполеона, который в России проиграл, обвинения насельников католических монастырей в сотрудничестве с восстанцами, были оправданием для постоянных репрессивных мер, предпринятых властями по отношении к структурам Католической Церкви, к епископам, к семинариям, к монастырям и тд.  Епископы, священники, монахи просто арестовывались и ссылались в отдаленные места России. Среди поселенных в XVIII и XIX вв. в России на Волге и у Черного Моря немцев-колонистов работали иезуиты, а после их изгнания из России представители других орденов. Потом и их не стало по причине ликвидации монашеской жизни. Иеромонахи из ликвидированных монастырей, если избегли ареста или ссылки, направлялись капелланами в армию.

Надо отметить, что солдаты католики служили в местах очень отдаленных от родных краев: на Кавказе, в Сибири, потом в Средней Азии. В такие места ссылались, конечно, и восстанцы. Новая волна гонений, практически приведшая к гибели монашеской жизни в России, возникла после восстания 1863 г. Тогда число монастырей сокращено было к незначительному минимуму, при чем нельзя было принимать новициев. К началу I мировой войны почти все монастыри вымерли. В некоторых местностях, как в Санкт-Петербурге, Москве или Одессе работали с разрешения властей некоторые иностранные орденские священники, в основном доминиканцы. Приезжавшие в начале XX в. монашествующие священники из-за границы, Как правило, скрывали свою орденскую принадлежность, так как власти подозревали, что они являются иезуитами. Молодежь практически не имела возможности реализовать свое призвание. Некоторые кандидаты уезжали за границу, чтобы там поступить в монастырь.

3. Возникновение подпольной католической монашеской жизни в царской России во второй половине XIX в.

История возникновения подпольной монашеской католической жизни в России состоит из двух направлений. Первое — это создание в России подпольной монашеской жизни, второе — это попытка тайного приезда в Россию монашествующих иностранцев. Первое движение было в несколько раз больше, чем второе. Оба движения стали возможны только лишь потому, что вследствие политических изменений во многих странах Европы, а также и внутри церковного развития новых форм церковной жизни, изменились также формы монашеской жизни. Наравне с традиционными формами существования монастырей, появились формы новые, не отделенные от мира высоким забором, затвором и определенной одеждой, но существующие в мире, при том скрывающие факт принадлежности своей к монашескому сословию.

Таким способом, хотя монашеские обеты не утратили своего значения, внешний образ монашеской жизни приблизился к жизни светской. Так как существование монашеских общин скрывалось, не могло быть такой как раньше строгости относительно правил общинной жизни. Возникли новые конгрегации мужские и женские. Иеромонахи уже давно приняли на себя роль епархиальных священников. В силу разных причин не всегда акцентировали свой монашеский сан. Такой же возможности не имели сестры монахине. Однако вскоре она появилась в связи с социальными переменами в обществе.

В больницах, приютах, богадельнях, домах престарелых работали женщины, которых называли сестрами милосердия (сегодня медсестры). Как правило, носили они одинаковые облачения. Если приехавшие или подпольно возникшие монашеские конгрегации принимали службу сестер милосердия, они могли быть незамеченными, так как обычно опекуншами приютов, сестрами милосердия обычно  были незамужние женщины.

В России не возникла ни одна монашеская конгрегация, состоявшая из священников. В начале XX в. возродился орден, который уже почти вымер вследствие царской политики (мариане).

А) Монашествующие, приехавшие из-за границы.

В некоторых местностях появились монахи из-за границы. Были то, как правило, отдельные священники, такие как доминиканцы в Петербурге и Москве. Ассумпционисты, проникшие в Россию в начале XX в., скрывали свою орденскую принадлежность. Несколько иезуитов – также.

Из числа заграничных женских конгрегаций раньше всего в Россию приехали сестры св. Иосифа их Шамбери во Франции. Были они с 1862 по 1922 г. Работали учительницами в школах, медсестрами в больницах и воспитательницами в приютах (Москава, Санкт-Петербург, Одесса). Не могли показать своей монашеской принадлежности. Поэтому не имели многих призваний. Из этой конгрегации в России работало несколько десятков сестер.

Другие женские конгрегации работали в России коротко. Сестры св. Екатерины в Петербурге только 2 года ок. 1880 г.,  ассумптионистки несколько месяцев в 1907 г., урсулинка Урсуля Ледуховская приехала в 1907 г. и оставалась до 1914 г., но ей в Петербурге получилось основать новую ветвь своего ордена, то есть Урсулинки Сердца Иисуса Умирающего. В 1907 г. благодаря содействию существующей в России с 1857 г. конгрегации Семьи Марии приехали Францисканки Миссионерки Марии, к которым потом присоединилась Семья Марии. Есть это единичный в истории случай, когда заграничная католическая конгрегация получила официальное приглашение приехать в Россию и то от органа, которого задачей был контроль всех католических дел, то значит от Депатрамента Духовных Дел иностранных исповеданий при министерстве внутренних дел. Францисканки, которые приехали из-за рубежа, были впоследствии в основном выдворены. Те сестры, которые присоединились к ним из Семьи Марии, в большинстве своем остались верны новой конгрегации, и прошли все преследования большевистского времени.

В. Монашеские конгрегации, возникшие в России

Конгрегации, которые возникли в России то: Семья Марии (1857 г. основатель св. Сигизмунт Феликс Фелинский в Петербурге). Работала она главным образом в благотворительных учреждениях, занимавшихся воспитанием сирот и бедных детей. В Петербурге возникла также ок. 1908 г., конгрегация Миссионерок Святого Семейства, которой основательница Болеслава Лямент ранее принадлежала к Семье Марии. Также в Петербурге возникла новая ветвь ордена урсулинок (ок. 1908 г. —  основательница Урсула Ледуховская). Две первые в основном отдавались делом милосердия, работая в домах престарелых и в приютах. Семья Марии отдавалась также воспитанием молодежи, потому, что любой католический приют был одновременно тайной школой. Сестры миссионерки Святого Семейства организовали также школы, а урсулинки работали первоначально в официальной католической школе в Петербурге, а позже пытались создать собственную школу у Финского Залива.

Другие монашеские конгрегации тайно возникли в российском государстве, но не в границах сегодняшней России. В эти границы некоторые из этих конгрегации впоследствии переехали по приглашению священников или организаторов благотворительности.

Основателем многочисленных монашеских конгрегации был капуцин, сегодня блаженный о. Гонорат Козминский. Среди конгрегаций им основанных, на сегодняшней территории России действовали следующие: Конгрегация дочерей Пречистого Сердца Пресвятой Девы Марии (сердцанки), Конгрегация сестер Вознаградительниц Пресвятого Лика, Конгрегация Сестер Имени Иисуса, Малые сестры Непорочного Сердца Пресвятой Девы Марии (гоноратки, сестры фабричные), Братья долористы.

Наиболее активной на территории России среди гоноратских конгрегаций была Конгрегация Дочерей Пречистого Сердца Пресвятой Девы Марии (сердцанок). Причиной такого апостольского усердия этой конгрегации была личная активность ее соосновательницы, матери Паулы Малецкой. Та, навещая возникающие дома, хорошо понимала условия и необходимость апостольского служения сестер. Мать Паула смогла, при огромных российских расстояниях и при тогдашних средствах передвижения, в короткое время открыть и неоднократно посетить многие разбросанные по просторам России дома своей конгрегации[1]. Приглашение сестер к такой деятельности исходило, как правило, со стороны духовенства, но также и со стороны мирян, принимавших активное участие в благотворительной, а также просветительской католической деятельности. В такой деятельности нужны были не только деньги и идеи, но также преданные исполнители.

Дочери Сердца Марии скоро после возникновения их общины, оказались в 1890 г. с матерью Малецкой в Санкт-Петербурге, приглашены «петербурским «доном Боско), о. А. Малецким[2]. В помещении его приюта для мальчиков сестры тайно собирались на свои духовные упражнения, молитвы, капитулы. Ночью, в тайне от детей и мирян, там проходили поклонения Святым Дарам, которые о. Малецкий приносил из церкви, принятие кандидаток, принесение монашеских обетов, символические облачения в монашескую одежду. Там также приносили свои обеты сестры из других городов[3]. Появлялись и местные кандидатки, особенно из среды учительниц пансиона при храме св. Екатерины[4].

Почти одновременно с сердцанками служение в Петербурге начала также гоноратская конгрегация Сестер Имени Иисуса. Желанием настоятеля Свидерского было, чтобы сестры стали работать в гимназии при храме, но по причине нехватки призваний, можно было прислать только одну сестру, которая стала учительницей рукоделия в школе женской при церкви[5]. Сестры Имени Иисуса работали впоследствии учительницами в шолах при храме св. Екатерины[6]. Сестры сердцанки работали в разных благотворительных учреждениях Санкт-Петербурга, как Дом трудолюбия [7], где опекаи духовно работавших там женщин и их детей[8].

Работали также в школе при храме св. Станислава, где дети обучались катехизису, основам польского языка, математике, истории и географии, а также готовились в первой исповеди и Причастию[9]. После закрытия Дома трудолюбия, сердцанки перешли в приют со школой за Нарвскими воротами, то есть при приходе св. Казимира [10], где в 1896 г. при приходе был открыт приют для девочек, а с 1899 г. — для мальчиков. Сестры работали и в приюте, и в школе[11]. В Петербурге долгое время проживала мать Малецкая, которая заботилась, чтобы сестры встречались на реколлекциях[12]. Сестры сердцанки работали также в домах, которые были связаны с заведениями о. Малецкого, то есть во «Владиславовке» под Лугой и в «Станиславовке» под Псковом[13].

Работу в Петербурге вели также Малые Сестры Непорочного Сердца ПДМ (гоноратки). Первоначально сестры жили на Петербургской стороне, на ул. Бармалеевой, позже на ул. Ушаковской, то есть вблизи храма св. Казимира. Там имели мастерскую. Одновременно с этим пунктом возник другой – в Духовной Академии[14]. Хозяйственная работа в Академии не соответствовала направлению конгрегации, однако м. Роза считала, что конгрегация должна помогать священникам[15]. Гоноратки взяли на себя такэе работу в приюте при храме св. Казимира, в котором раньше работали сердцанки а потом миссионерки Святого Семейства[16]. Летом 1914 г. некоторые сестры поехали с детьми из приюта на отдых в так называемую Столыпиновку в Новгородской губернии[17], где из-за войны остались на долгое время.

В Пскове, начиная с 1890 г. некоторое время работала конгрегация сестер Вознаградительниц Пресвятого Лика. С. Констанция, основала швейную мастерскую, в которой обучала девочек. В начале 1890-х годов в Псковском приходе возникло Благотворительное общество[18]. Организованный дом первой посетила м. Элиза Цейзик. В этом доме было несколько сестер и кандидаток. Сестры готовили детей к принятию Таинств[19]. Позже, по всей видимости, на том месте работали сестры сердцанки, а потом сестры от Ангелов[20]. Во Пскове работали также Братья Долористы, один в ризнице, другой в приюте, но второй не выдержал трудных условий[21].

Сестры сердцанки открыли также свою общину в Смоленске. Там работали в приютах для сирот[22]. Сестры делились на воспитательниц и тех, которые занимались хозяйством. Некоторые из детей ходили в школы в городе, другие учились шитью и разным работам, а также религии, в помещении приюта. Некоторые мальчики посещали гимназию. Для обеспечения помощи приютам настоятель о. Петр Авгло купил под Смоленском усадьбу с 65 десятинами земли и 5 десятинами леса[23]. Хозяйством управляла с. Елена Арнольд. Дети вместе с воспитательницами проводили каникулы в этой усадьбе. Была там часовня, где молились жившие поблизости католики[24]. Место это прилегающее к селу Василевское, называли Затишье[25]. В Смоленске и окрестностях действовали также братья долористы, которые занимались солдатами католиками[26].

Сестры сердцанки начали с 1898 г. свою деятельность также в Москве. Католическое Благотворительное Общество содержало там приют и мастерскую[27]. Эвелина Ягелло, которая организовала приют для детей и работала в нем, была «присоединенной» сестрой конгрегации Пречистого Сердца Марии. Так как она должна была отказаться от работы в приюте, то предложила Благотворительному Обществу, чтобы заведение взяли на себя сестры сердцанки. В Москве, так же как в Смоленске, возникли недоразумения сестер с Благотворительным Обществом. Так как призванием конгрегации была работа с детьми, вскоре закрыта была и мастерская, и таким образом московская провинция конрегации перестала существовать[28].

Также и в Москве появились сестры Имени Иисуса. Прислать сестер просил мать Понговскую вместе с Благотворительным Обществом новый московский декан в 1901 г. Тогда сестры Имени Иисуса приняли интернат для мальчиков и руководили им в течение 10 лет[29]. В 1906 г. приют вместе с сестрами переехал в Богородск под Москвой в дом с огородом, специально для этой цели купленный Благотворительным Обществом. Однако в связи с поиском тайных конгрегаций и с ревизиями, проводившимися в 1911 г. ДДДИИ, дом был закрыт властями, а сестры были вынуждены покинуть это место[30]. Митрополит могилевский В. Ключинский обвинял гоноратскую конгрегацию сердцанок, что ее деятельность является чересчур громкой и поэтому должна опасаться репрессий со стороны властей, а кроме того, что конгрегация имеет слишком много монашеских практик, которые не подходят конгрегации, действующей в миру[31].

4. Ситуация накануне революции 1917 г.

В течение всей I мировой войны гоноратские конгрегации в России продолжали свою деятельность, в некоторых местах она даже стала более интенсивной. Особенную роль пришлось исполнить смоленскому дому сердцанок, который вынужден был принять новициат. Очень трудное время пережил во время войны приют петербургского прихода св. Казимира[32]. Эти сестры, приглашенные о. Рацевичем-Рочисом, оставались на «даче» с 8 октября 1914 г. по 25 марта 1915 г. короткое время была другая конгрегация.  Новый настоятель прихода св. Казимира Иосиф Скоковский снова вернул гонораток и позаботился об условиях жизни детей[33].

В 1914 г. на конгрегацию сестер Имени Иисуса была возложена ответственность за 3-классную элементарную школу на 150 учениц в Петрогроде при храме св. Екатерины. В 1916 г., после выезда прежней директрисы, урсулинки Эмилии Мацулевич, с. Амелия (Жешотарская) стала директрисой 8-классной женской гимназии при храме св. Екатерины. В школах при храме св. Екатерины в Петрограде в 1916 г. работало 26 сестер из конгрегации Имени Иисуса[34].

Сестры сердцанки оставались на своих постах в Петрограде и окрестностях, то есть в заведениях о. Малецкого. Там 5 июня 1916 г. конгрегация провела свой генеральный капитул, на котором сестры избрали свое управление[35].

Сестры гоноратки продолжали работать в петроградской Духовной Академии до 1918 г., когда была она закрыта. Сестры делали все, чтобы спасти имущество, особенно библиотеку Академии[36]. В заведениях о. Малецкого в Петербурге работала также мужская гоноратская конгрегация, Братья Долористы. Можно догадываться, что они исполняли там роль учителей или воспитателей. Они оставались там вероятно, до времени ликвидации заведений в 1919 г.[37]. Надо упомянуть также о судьбе интерната для мальчиков в Вильно, которым руководили Братья Долористы. По причине войны было решено перенести интернат в Могилев (сентябрь 1915 г.), а позже в Ярославль[38].

В таких трудных условиях проверялась как практичность структурных решений, так и духовность гоноратских конгрегаций. Замысел о. Гонората о том, чтобы конгрегации имели три степени принадлежности, не всегда был реализован. Особенно мать Малецкая, будучи человеком деловым и практическим, понимала, что при том большом поле деятельности, на котором она должна была принимать административные решения, она может рассчитывать только на послушание сестер общинной жизни, которых можно просто переводить с одного места на другое. «Присоединенными» сестрами нельзя было так распоряжаться. О. Гонорат переживал, что конгрегация слишком устранялась от мира[39].

Подводя итоги дореволюционной деятельности гоноратских конгрегаций в России, можно заметить, что они постепенно принимали формы жизни традиционных монашеских конгрегаций, хотя вели укрытый образ жизни. Принцип укрытости не всегда соблюдался. Это помогало конгрегациям находить призвания. С другой стороны, открывающиеся возможности, апостольское рвение сестер и просьбы священников приводили к тому, что конгрегации открывали все новые дома и брали на себя задачи, непосредственно не связанные с харизматом, определенным для них о. Гоноратом. Большая активность могла вести также к недостаточной духовной подготовке. Это иногда создавало недоразумения, личные разочарования и конфликты.

Согласно существовавшему в то время обычаю, сестры, жившие в общинах, делились на 2 хора, что не приводило к проблемам. Кажется, только революция в некоторых случаях «просветила» сестер 2-го хора, так что они стали требовать равных прав. Во время войны, когда социальная активность общества возросла, конгрегации предпринимали такие новые, ранее не исполнявшиеся задачи, как опека над раненными и заключенными, помощь больным. Расширилась также возможность работы по воспитанию детей и молодежи[40].

Ок. 1910 г. во многих местностях России началась акция поиска иезуитов и тайных женских конгрегаций. Немногочисленные иезуиты вынуждены были покинуть границы России. Похожая была судьба заграничных монашествующих священников, заподозренных властями в принадлежности к иезуитам. Также священники, подданные Австрии и Германии, в начале войны должны были покинуть Россию. Некоторые учреждения, в которых работали монахини, были закрыты, другие смогли восстановиться.

Сестры св. Иосифа из Одессы были высланы за границу, в других городах остались во время войны. После высылки из страны Матери У. Ледуховской и урсулинок австрыйских подданных, остальные сестры этой конгрегации остались, а впоследствии уехали к своей Матери в Скандинавию. Сестры св. Иосифа работали в военном госпитале на фронте, где попали в немецкий плен. Францисканки миссионерки Марии, приехавшие из заграницы, были в основном удалены из страны. Остались те францисканки, которые ранее принадлежали к Семье Марии, а в 1908 г. присоединились к ФММ. Продолжалась развиваться недавно возникшая конгрегация Святого Семейства.

Тайне конгрегации в царское время своей деятельностью пытались служить делам милосердия и просвещения молодого поколения католиков. Они достигли больших успехов на этом поприще. Благодаря их службе сохранили веру многие молодые люди, которые могли бы быть потеряны для общества, Католической Церкви и своего народа. Дети получили воспитание и профессиональные знания, нужные в жизни. Много молодежи приобрело нравственные ценности, избегло голода и участия в революции, приобрело гражданскую ответственность и патриотизм. Среди воспитанников и воспитанниц этих конгрегаций было много призваний к священству и монашеской жизни.

5. Ликвидация монашеской жизни в коммунистическое время

После Октябрьской революции большевики ввели ряд указов, целью которых было искоренение религии из личной и публичной жизни граждан. Все церковное и общественное имущество было национализировано уже декретом об отделении Церкви от государства и школы от Церкви, а 12 статья этого Декрета провозглашала: «Никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Прав юридического лица они не имеют»[41]. Всякие просветительско-воспитательные и благотворительные заведения у Церкви были отняты, ибо большевики не допускали никакой конкуренции в деле воспитания общества[42].

Учреждения, в которых работали католические конгрегации, были записаны на частных лиц, на приходы или находились во владении благотворительных католических организаций, а значит, были обречены на национализацию. Как правило, большевики, владевшие польским языком, хотя не всегда поляки по национальности, приходили с «визитом» в такое заведение, знакомились с его состоянием, искали возможных провокаторов, находили какие-нибудь «неправильности», объявляли себя новыми хозяевами, а когда встречали сопротивление, вызывали вооруженные отряды милиции. Одновременно среди воспитанников подрывалось доверие к прежним воспитателям.

Если бы не репрессивная политика советских властей, значительный процент членов монашеских конгрегаций остался бы, несомненно, на местах прежней службы, так как необходимость служения оставалась. В советской России остались многочисленные католики, особенно бедные, и поэтому работа среди них была необходима так же, как и в царское время. Юридические основы деятельности конгрегаций были уничтожены, имущество отобрано, богатые спонсоры или уехали, или были лишены своего имущества и неоднократно арестовывались. Необходимо было искать новые способы существования[43]. Оставленные без средств существования католические учреждения не могли существовать[44].

В 1918 г. большевики отобрали все учреждения в Петрограде и окрестностях, в которых работали сестры сердцанки. После ликвидации большевиками учреждений о. Малецкого в Петрограде несколько сестер сердцанок остались, чтобы помогать в часовне Пречистого Сердца Иисуса. Другие пытались найти работу в городе. Они продержались там несколько лет[45]. В 1919 г. большевики национализировали оба приюта в Смоленске и ввели там свои порядки. Сестры пытались передать детей под опеку католических семей или даже отдельных лиц. Некоторых детей сестры записывали как своих, чтобы их спасти и в случае отъезда вывезти в Польшу. Государственное управление поместило в приютах русских детей. Сестер увольняли с работы. Тогда сестры покинули приюты и переехали в приходское владение за городом. Хозяйство, основанное бывшими воспитанниками, помогло сестрам, несмотря на  частые контроли и ревизии, продержатся в артели несколько лет.

С обвинений, которые потом выдвигали против сестер видно, что они старались помогать о. Авгло, в артели была часовня, в которой сами сестры и другие члены артели молились, и где время от времени совершал богослужения священник. Бывший настоятель, о. Петр Авгло, часто скрывался в этом хозяйстве[46].

В 1927 году несколько сестер с настоятельницей с. Еленой Арнольд были арестованы. С. Арнольд была приговорена к сроку полутора года, из которых отсидела 9 месяцев и была освобождена по амнистии. Сестры вынуждены были покинуть артель, потому, что там власти организовали провокаторов против них. С. Арнольд была вновь арестована в 1928 г. в связи с обвинением, что купила в Смоленске дом на средства артели. Тройкой ГПУ настоятельница была приговорена к 3 годам ссылки в Архангельск[47]. Многие сердцанки из Смоленска оказались в тюрьме, некоторые из них не пережили тамошних условий.

Настоятельница общины в Затишье Елена Арнольд пережила заключения и всю II мировую войну, а потом присоединилась к сестрам, остававшимся тайно в Вильнюсе[48]. После закрытия учреждений о. Малецкого в Петрограде, остававшиеся сестры нашли уголок в подвале церкви.[49].

В Киеве сердцанки продержались до 1928 г. С. Антонина Бучис умерла в тюрьме, а с. Романя Марецкая, после заключения, с другой сестрой проживала в Чернигове, потом пережила лагеря в Сибири и в конце концов после II мировой войны присоединилась к вильнюсским сестрам[50], где умерла в 1951 г.

После закрытия приюта, который сестры гоноратки (фабричные) опекали в Столыпиновке в Новгородской губернии, дети были перевезены в Петроград на улицу Донскую[51], по всей видимости в ранее ликвидирован приют Доброго Пастыря. Они смогли взять с собою припасы и одну из четырех коров. Руководство приюта было в руках большевиков-поляков, которые доброжелательно относились к сестрам[52]. В приют принимались не только сироты, но и бедные дети, матери которых нанимались на работу в приюте. Была и мастерская для девочек. Сестры учили также в школе при храме св. Казимира до 1920 г., когда большевики отобрали школу. Тогда часть сестер выехала в Польшу. Другие устраивались учительницами рукоделия в государственные школы, чтобы иметь влияние на воспитание девочек[53]. В итоге польско-большевистской войны 1920 г., многие польские пленные солдаты были заключены в лагеря или временные тюрьмы, иногда даже без крыши. Сестры гоноратки мыли узников, стирали их одежду и давали им другую, оставленную богатыми людьми[54]. В 1922 г. сестры выехали из Петрограда вместе со многими сиротами, которых записывали как собственных детей. 15 мая сестры приехали в Польшу, в Ченстохову[55].

Конгрегация сестер Имени Иисуса продержалась в национализованой гимназии при церкви св. Екатерины в Петрогроде 3 года. Сестры работали там в качестве учительниц и тайно учили польскому языку и религии, а также готовили детей к принятию святых Таинств. За такую самоотверженную работу с. Амелия (Жешотарская) получила в 1931 г. от бывшего могилевского митрополита Э. Роппа крест с надписью „Pro fide et Ecclesia in Russia merito”[56].

Особенное место в истории католических монашеских конгрегации занимает московская абрикосовская община восточного обряда. Община верующих русских восточного обряда, возникла в начале XX в., организованная иезуитом, о. Ф. Вирцинским, но монашеская группа стала оформляться уже после октябрьской революции вокруг матери Екатерины Абрикосовой. Практически не успела она окрепнуть, и начиная с 1922 г. ожидали ее постоянные репрессии. Сестры многократно арестовывались, прошли тюрьмы и ссылки, как община просуществовали до 1980 –тых годов. В их окружении наступила некоторое возрождение католицизма среди московской интеллигенции.

Заключение

Служба монашеских католических конгрегаций в России в конце XIX и в начале XX в. оказалась необходимой. Когда общество в России двигалось в направлении революционной деструкции, католические конгрегации исполняли конструктивную и воспитательную роль. Конгрегации не страдали от отсутствия призваний. Сестры и братья готовились к жертве. Они не теряли апостольского рвения. Помогали католикам возродить свою религиозную и национальную идентичность. Воспитали молодежь, в том числе сирот, и уберегли их от потери национального самосознания. Конгрегации практически не имели материальных средств. Их богатством было миссионерское рвение, образование и практические знания, благодаря которым в трудных условиях они могли собирать детей, служить бедным, несмотря на всякие лишения, не требуя для себя условий и благодарности.

Революция уничтожила многие из этих хорошо поставленных дел. Однако богатство, заложенное в людях, осталось. Жертва страданий, заключения в тюрьмах многих членов конгрегаций и даже их смерти в большевистское время, соединенная с жертвой многочисленных священников и мирян, имеет неоценимое значения для сегодняшнего возрождения религиозной жизни в России.

Служение многих, особенно гоноратских конгрегаций в России в основном принадлежит к прошлому. Однако можно вспомнить эти дела и некоторые из них возродить. История эта напоминает нам, что Церковь возрождается тогда, когда души, полные рвения, желают принести себя в жертву Богу и Его народу.

6. Подпольная монашеская жизнь в СССР после II мировой войны

Вследствие II мировой войны наступили большие изменения в границах СССР. Большие изменения наступили уже в 1939-1940 гг., когда-то были в СССР присоединены прибалтийские республики, западная Белоруссия и Украина. На этих территориях за время их независимости, монашеская жизнь развилась. Во время первой советской оккупации были уничтожены многие католические монашеские дома. Некоторые иеромонахи оказались в заключении, погибли при отступлении советских войск. Несколько монашествующих священников попало в советский плен, и были расстреляны или попали в лагерь. Некоторое количество их было освобождено «по амнистии» в 1941 г. и оказалось в польской Армии. Некоторые монахини разделили участь ссыльных. После возвращения Красной Армии на ранее присоединенные к СССР земли практически все монастыри были ликвидированы, а монашествующие оказались в лагерях, ссылках. Значительное их количество было выдворено за границу СССР, чаще всего в Польшу. Небольшой процент монашествующих осталось в СССР в родных местах, пытаясь вести подпольную монашествующую жизнь.

Когда некоторые священники вышли из заключения на свободу и пытались или восстановить или организовать заново приходские общины, нуждались особенно в помощи сестер монахинь. Таким способом ведущие подпольную монашескую жизнь сестры оказывались со временем в  Казахстане, Грузии, потом также и в Сибири. Помогали в катехизации детей и взрослых, работая, конечно, в государственных учреждениях.

о. Бронислав Чаплицкий